«С весной (1953 года), когда потеплело Желтое море, американцы стали глубже залетать к нашим аэродромам. Теперь, если их подбивали, или у них был перерасход горючего, главным для них стало добраться до близкого моря, а там был их флот. Выйдя к нашим аэродромам, «сейбры» атаковали МиГов на посадке. Неприятные создавались моменты! Горючее на нуле, шасси, посадочные щитки выпущены, боекомплект зачастую израсходован.
Ни скорости, ни маневра, а земля рядом. Если собьют, не выпрыгнешь. В такой обстановке садиться последним было особенно противно. Я нашел аппендикс от нашего ущелья. Нырял в него на большой скорости и выпускал шасси на последней прямой к посадочной полосе. Однажды увидел, как по бетону хлещет струя трассирующих пуль; над фонарем кабины мелькнула тень выходящего из пикирования «сейбра». Меня спасло то, что выходил к аэродрому с пологим снижением, близко к земле, и у противника не хватило высоты для стрельбы с пикирования. Потом на посадке были обстреляны Николай Безруков и Володя Марков. По почерку судя, приходила одна и та же пара «сейбров». Такие вещи мне стали особенно ни к чему – из дома пришло письмо: 25 марта родилась дочка Иринка. Хотелось бы ее увидеть. Посовещавшись с Гришей, мы решили отвадить «сейбров». У Гриши уже было пять сбитых самолетов противника, и нам доверили вылет на свободную охоту.
В этот день на аэродром привезли кинокартину «Живой труп». Затемнили шторами помещение, стали смотреть. На экране цыганка Маша шагнула к нам, уставилась на нас своими глазищами и сказала почему-то мужским голосом: «Всем первая готовность!» Кинозрители обалдели. Тут кино вырубили, зажгли свет, и динамик возле кинотеатра повторил: «Первая готовность!» Опрокидывая скамьи, мы бросились к дверям. Какие-то ловкачи распахнули еще и окна. Обругав ни за что цыганку, мы перемахнули через подоконник и за несколько секунд попрыгали в кабины».
(Лев Колесников, «Голубая, очень голубая, удивительно голубая река»)
Во всех биографических справках неизменно указывается, что волгоградский писатель Лев Колесников, ставший летчиком истребителем в годы Великой отечественной войны, воевал, и был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».
Все так. Воевал. Был награжден. Только названные награды Лев Петрович получил не во время Великой Отечественной войны.
…В феврале 1943 года, в месяц Великой Сталинградской Победы Льву Колесникову исполнилось только-только 20 лет. Где он встретил тот свой рождения, мы не знаем: логично бы предположить, что в городе Чугуев Харьковской области УССР – ведь с 19941 года Колесников являлся курсантом Чугуевского военного авиационного училища, специализировавшееся на подготовке лётчиков-истребителей. Но нет – напомним, что 30 октября 1941 года советские органы власти и войска оставили город, который был оккупирован войсками вермахта, а через месяц после этого партизаны-подпольщики сумели организовать разрушительный взрыв на чугуевском аэродроме. Чугуев был освобождён от германских войск советскими войсками Воронежского фронта в ходе Харьковской наступательной операции 10 февраля 1943 года, а в марте вновь оказался занят фашистами. Окончательно освобожден город Чугуев советскими войсками был только в первой половине августа 1943 года.
Вот, пожалуй, почему Лев Колесников, ставший курсантом Чугуевского ВАУЛ в 1941 году, окончил училище только в апреле 1947-го, о чем сказано в уникальной книге «Под крылом – Ялуцзян. 224 иап в Корейской войне», выпущенной в 2013 году Фондом «Русские Витязи». То есть при огромном горячем желании молодого Колесникова громить фашистов в воздухе, - изначально шансы у него вполне были, поскольку образованное в 1938 году довоенное ЧВАУЛ выпускало летные кадры со сроком обучения 3 года на самолётах Р-5, И-5, И-15, И-16, - этого не случилось. О том, что случилось – военный человек Колесников потомкам не рассказал, вероятно, права такого не имел. В 1966 году в книге «Линия поведения» Колесников признался, что после окончания школы он, родившийся на берегу залива Петра Великого Японского моря, подал заявление в военно-морское училище. Военком же, повертев заявление в руках, напомнил, что идет война и выбирать не приходится. Писатель вспоминал: «Я не крикнул: «Разрази меня гром, и клянусь форштевнем субмарины: Такому не бывать!» Война обязывает комсомольца быть там, где он нужнее. Я лишь отшатнулся от стола и… увидел море. Море во время отлива. Прощально бормочущие волны отступали к горизонту. Лазурно сверкнула ставшая далекой полоска моей мечты, и обнажилась передо мной ташкентская суша, по которой я побрел к медикам. Они внесли в мое личное дело новую запись: «Годен к летной работе в ВВС».
Что значит «ташкентская суша»? Если детство маленький Лева провел на берегу моря, то юность он встретил в Средней Азии. Здесь и школу окончил. И был отправлен в ЧВАУЛ.
…Итак, воевать Льву Петровичу пришлось уже не против помеченных крестами «балкенкройц» Messerschmitt, а против North American F-86 Sabre с пятиконечными звездами на фюзеляжах – только красные полоски внутри белых крылышек, «приделанные» к этим звездам указывали принадлежность истребителей «Сабля» к ВВС США.
В 2023 году, 18 февраля, исполняется 100 лет со дня рождения волгоградского прозаика Льва Петровича Колесникова.
…Сам Лев Петрович своей автобиографической книги «Голубая, очень голубая, удивительно голубая река», - о службе в ВВС СССР и, в частности, об участии в северокорейском инциденте начала 50-х годов прошлого века, - изданной не увидел. Именно по причине того, что массовое участие советских военных лётчиков в Корейской войне не афишировалось.
Из книги «Голубая, очень голубая, удивительно голубая река»: «Никто не звал американцев наводить здесь свои порядки. Громадная страна, расположенная в другом полушарии, в стране маленькой устроила кровавый полигон. Мы видели сгоревшие дотла посёлки и жуткие маски, в какие обращает лица людей напалм. От подобного воздушного варварства американцев Корею мог прикрыть бы только лишь интернациональный воздушный щит».
После окончания училища младший лейтенант Лев Колесников проходил службу с 21.05.1947 по 11.07.1952 года летчиком 34-го истребительного авиационного полка (иап) 147-й истребительной авиационной дивизии (иад) 54-й Воздушной армии Дальневосточного военного округа (ВА ДВО). В середине июля 1952 году был направлен на укомплектование 224-го иап 32-й иад, который убывал в правительственную командировку в КНР.
С 28 августа 1952 года по 27 июля 1953 года старший лейтенант Колесников участвовал в боевых действиях в небе Кореи, будучи старшим летчиком, затем командиром звена 224-го иап 32-й иад 64-го иак ПВО. За этот период им было совершено 89 боевых вылетов и проведено 18 воздушных боев. На его счету один подбитый F-86 – 9 марта 1953 года и один неподтвержденный лично сбитый самолет противника в бою 14 мая 1953 года, в котором Лев Колесников также был сбит и был вынужден катапультироваться. За участие в боевых действиях в Корее был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».
После войны продолжил службу в составе 224-го иап 32-й иад 54-й ВА ДВО, затем в 1958 году стал летчиком-инструктором, штурманом Качинского ВАУЛ. В июле 1960 году был уволен в запас в звании капитана по сокращению штатов.
…Печально знаменитое массовое сокращение Советских Вооруженных сил, предпринятое главой Советского Союза Хрущевым, выбило почву из-под ног свыше 2-х млн человек, в том числе, и боевых офицеров, не представлявших себе жизни без служению Родине в составе армии и флота. Хорошо известно, как в ЦК потоком шли сообщения о всей серьезности ситуации с демобилизованными офицерами, как при перлюстрации писем военнослужащих КГБ отмечал недовольство среди самой преданной и сознательной категории советских граждан. Тысячи офицеров, попавших под каток сокращений, банально спивались, не сумев найти применение своим знаниям и умениям.
К счастью, ничего подобного не произошло с оставившим штурвал МиГа и уволенным из знаменитой Качи Колесниковым. Он, отдавший двадцать лет истребительной авиации, остался в Сталинграде, через год в ставшем Волгоградом, стал писать и быстро снискал известность на этом поприще. Маргарита Агашина назвала его творчество «смесью Романтики и Долга». Как пишет волгоградский поэт Татьяна Брыксина в своей книге «Ипостаси», «литературному становлению Колесникова помогал Александр Фадеев, друг детства его матери».
Татьяна Брыксина, из книги «Ипостаси»: «Напомню для читателей названия основных книг Льва Колесникова: «Тайна Темир-Тепе» – повесть о жизни авиаторов, «Первый полет», «Небо», «Долина МИГов», «Летчица», «Прощание славянки», «Набор высоты», «Над уходящими тучами», «Друг мой лютый», – изданные с 1955 по 1982 год. Последняя из названных повестей опубликована в газете «Вечерний Волгоград»», остальные и сегодня можно найти в библиотеках города.
Как видите, суть, смысл, тематика этих книг четко просматривается в их названиях. От них веет романтикой, высоким небом, чем-то таким, от чего захватывает дух. Чем не чтение для российских мальчишек?
… Все мы очень любили ездить с Колесниковым на творческие встречи. Его принимали с особым приятствием, перепадало, естественно, и нам. Для выступлений в Качинском летном училище писательскую группу Лев Петрович формировал сам, дважды этой чести удостоилась и я. Там он был Бог! После встречи – обязательный банкет с офицерами…
… Хоронили его в День Советской Армии. Было много снега, кладбищенские деревья стояли опушенные белой небесной благодатью, и, когда курсанты «лётки» дали прощальные залпы в небо, с деревьев густо посыпалась пушистая изморозь.
Прошло больше двадцати пяти лет с того февраля. Пережила сына его удивительная матушка Александра Филипповна, даже собственную книжку успела переиздать, но не стало и ее. Давно не появлялась в Доме литераторов дочь Колесникова Ирина, но почти каждый год к нам заходил сын Льва Петровича – Валентин, приносил поминальную бутылку и кусок сала. Валентин, по-моему, был хороший человек, прекрасно знал французский, походил на отца… Видеть его было отрадно. Сын будто бы возвращал нам осязаемый образ отца, смотрел его глазами, говорил его словами. С Валентином мы отметили в 2003 году восьмидесятилетие Льва Петровича Колесникова, попрощались до новой встречи. Но уже и Валентина нет на белом свете.
Временами кто-нибудь спохватится, спросит: «А где Левин парусник?» Нарисованный Колесниковым парусник тут же предъявляется и возникает спор: бригантина это или каравелла? Мне кажется, что бригантина… Да разве в этом дело? Парусник плывет, мечта Льва Колесникова о море не умирает. А небо – оно теперь его на веки вечные».
«В последние годы писатель работал над романом «Акция устрашения», в котором мог бы стать первооткрывателем новой темы — о последнем периоде американской агрессии во Вьетнаме, периоде агонии и разложения американской армии. В рукописи сюжетной основой служило противоборство двух подразделений вьетнамской и американской авиации, показанное через судьбы летчиков Вана и Миня и их товарищей, постоянно ощущавших поддержку своего народа, и горстки профессиональных воздушных разбойников, покорно осуществляющих «акции устрашения» — по фашистскому образу и подобию — против мирных жителей», - можно прочитать на официальном сайте волгоградского регионального отделения Союза писателей России.
А книга Льва Колесникова о Корейской войне «Голубая, очень голубая, удивительно голубая река» (записки рядового летчика)», написанная еще в 1970-ом, была издана в 2009 году в Волгограде. К 100-летию Военно-воздушных сил России московское издательство Фонд «Русские Витязи» выпустило книгу «Под крылом - Ялуцзян. 224 ИАП в Корейской войне», состоящую из двух частей.
Первая часть – та самая автобиографическая повесть Льва Петровича Колесникова - написанные легким и живым языком мемуары рядового летчика, прошедшего через горнило войны, в которой Советский Союз официально не участвовал. Вторая часть - краткая история боевых действий 224-го ИАП 32-й ИАД, где служил Колесников, подготовленная исследователями воздушной войны в Корее Игорем Атаевичем Сейдовым и Сергеем Геннадьевичем Вахрушевым.
Она включает дополняющие мемуары Л.П.Колесникова воспоминания других ветеранов 224-го ИАП, выдержки из архивных документов, графические реконструкции авиатехники противоборствующих сторон, необходимые комментарии и приложения. На основе материалов СМИ, а также данных, предоставленных зарубежными коллегами-историками, развенчиваются некоторые легенды этой войны, порожденные западной пропагандой за годы полувекового молчания «стран коммунистического блока».
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
Ни скорости, ни маневра, а земля рядом. Если собьют, не выпрыгнешь. В такой обстановке садиться последним было особенно противно. Я нашел аппендикс от нашего ущелья. Нырял в него на большой скорости и выпускал шасси на последней прямой к посадочной полосе. Однажды увидел, как по бетону хлещет струя трассирующих пуль; над фонарем кабины мелькнула тень выходящего из пикирования «сейбра». Меня спасло то, что выходил к аэродрому с пологим снижением, близко к земле, и у противника не хватило высоты для стрельбы с пикирования. Потом на посадке были обстреляны Николай Безруков и Володя Марков. По почерку судя, приходила одна и та же пара «сейбров». Такие вещи мне стали особенно ни к чему – из дома пришло письмо: 25 марта родилась дочка Иринка. Хотелось бы ее увидеть. Посовещавшись с Гришей, мы решили отвадить «сейбров». У Гриши уже было пять сбитых самолетов противника, и нам доверили вылет на свободную охоту.
В этот день на аэродром привезли кинокартину «Живой труп». Затемнили шторами помещение, стали смотреть. На экране цыганка Маша шагнула к нам, уставилась на нас своими глазищами и сказала почему-то мужским голосом: «Всем первая готовность!» Кинозрители обалдели. Тут кино вырубили, зажгли свет, и динамик возле кинотеатра повторил: «Первая готовность!» Опрокидывая скамьи, мы бросились к дверям. Какие-то ловкачи распахнули еще и окна. Обругав ни за что цыганку, мы перемахнули через подоконник и за несколько секунд попрыгали в кабины».
(Лев Колесников, «Голубая, очень голубая, удивительно голубая река»)
Во всех биографических справках неизменно указывается, что волгоградский писатель Лев Колесников, ставший летчиком истребителем в годы Великой отечественной войны, воевал, и был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».
Все так. Воевал. Был награжден. Только названные награды Лев Петрович получил не во время Великой Отечественной войны.
…В феврале 1943 года, в месяц Великой Сталинградской Победы Льву Колесникову исполнилось только-только 20 лет. Где он встретил тот свой рождения, мы не знаем: логично бы предположить, что в городе Чугуев Харьковской области УССР – ведь с 19941 года Колесников являлся курсантом Чугуевского военного авиационного училища, специализировавшееся на подготовке лётчиков-истребителей. Но нет – напомним, что 30 октября 1941 года советские органы власти и войска оставили город, который был оккупирован войсками вермахта, а через месяц после этого партизаны-подпольщики сумели организовать разрушительный взрыв на чугуевском аэродроме. Чугуев был освобождён от германских войск советскими войсками Воронежского фронта в ходе Харьковской наступательной операции 10 февраля 1943 года, а в марте вновь оказался занят фашистами. Окончательно освобожден город Чугуев советскими войсками был только в первой половине августа 1943 года.
Вот, пожалуй, почему Лев Колесников, ставший курсантом Чугуевского ВАУЛ в 1941 году, окончил училище только в апреле 1947-го, о чем сказано в уникальной книге «Под крылом – Ялуцзян. 224 иап в Корейской войне», выпущенной в 2013 году Фондом «Русские Витязи». То есть при огромном горячем желании молодого Колесникова громить фашистов в воздухе, - изначально шансы у него вполне были, поскольку образованное в 1938 году довоенное ЧВАУЛ выпускало летные кадры со сроком обучения 3 года на самолётах Р-5, И-5, И-15, И-16, - этого не случилось. О том, что случилось – военный человек Колесников потомкам не рассказал, вероятно, права такого не имел. В 1966 году в книге «Линия поведения» Колесников признался, что после окончания школы он, родившийся на берегу залива Петра Великого Японского моря, подал заявление в военно-морское училище. Военком же, повертев заявление в руках, напомнил, что идет война и выбирать не приходится. Писатель вспоминал: «Я не крикнул: «Разрази меня гром, и клянусь форштевнем субмарины: Такому не бывать!» Война обязывает комсомольца быть там, где он нужнее. Я лишь отшатнулся от стола и… увидел море. Море во время отлива. Прощально бормочущие волны отступали к горизонту. Лазурно сверкнула ставшая далекой полоска моей мечты, и обнажилась передо мной ташкентская суша, по которой я побрел к медикам. Они внесли в мое личное дело новую запись: «Годен к летной работе в ВВС».
Что значит «ташкентская суша»? Если детство маленький Лева провел на берегу моря, то юность он встретил в Средней Азии. Здесь и школу окончил. И был отправлен в ЧВАУЛ.
…Итак, воевать Льву Петровичу пришлось уже не против помеченных крестами «балкенкройц» Messerschmitt, а против North American F-86 Sabre с пятиконечными звездами на фюзеляжах – только красные полоски внутри белых крылышек, «приделанные» к этим звездам указывали принадлежность истребителей «Сабля» к ВВС США.
В 2023 году, 18 февраля, исполняется 100 лет со дня рождения волгоградского прозаика Льва Петровича Колесникова.
…Сам Лев Петрович своей автобиографической книги «Голубая, очень голубая, удивительно голубая река», - о службе в ВВС СССР и, в частности, об участии в северокорейском инциденте начала 50-х годов прошлого века, - изданной не увидел. Именно по причине того, что массовое участие советских военных лётчиков в Корейской войне не афишировалось.
Из книги «Голубая, очень голубая, удивительно голубая река»: «Никто не звал американцев наводить здесь свои порядки. Громадная страна, расположенная в другом полушарии, в стране маленькой устроила кровавый полигон. Мы видели сгоревшие дотла посёлки и жуткие маски, в какие обращает лица людей напалм. От подобного воздушного варварства американцев Корею мог прикрыть бы только лишь интернациональный воздушный щит».
После окончания училища младший лейтенант Лев Колесников проходил службу с 21.05.1947 по 11.07.1952 года летчиком 34-го истребительного авиационного полка (иап) 147-й истребительной авиационной дивизии (иад) 54-й Воздушной армии Дальневосточного военного округа (ВА ДВО). В середине июля 1952 году был направлен на укомплектование 224-го иап 32-й иад, который убывал в правительственную командировку в КНР.
С 28 августа 1952 года по 27 июля 1953 года старший лейтенант Колесников участвовал в боевых действиях в небе Кореи, будучи старшим летчиком, затем командиром звена 224-го иап 32-й иад 64-го иак ПВО. За этот период им было совершено 89 боевых вылетов и проведено 18 воздушных боев. На его счету один подбитый F-86 – 9 марта 1953 года и один неподтвержденный лично сбитый самолет противника в бою 14 мая 1953 года, в котором Лев Колесников также был сбит и был вынужден катапультироваться. За участие в боевых действиях в Корее был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».
После войны продолжил службу в составе 224-го иап 32-й иад 54-й ВА ДВО, затем в 1958 году стал летчиком-инструктором, штурманом Качинского ВАУЛ. В июле 1960 году был уволен в запас в звании капитана по сокращению штатов.
…Печально знаменитое массовое сокращение Советских Вооруженных сил, предпринятое главой Советского Союза Хрущевым, выбило почву из-под ног свыше 2-х млн человек, в том числе, и боевых офицеров, не представлявших себе жизни без служению Родине в составе армии и флота. Хорошо известно, как в ЦК потоком шли сообщения о всей серьезности ситуации с демобилизованными офицерами, как при перлюстрации писем военнослужащих КГБ отмечал недовольство среди самой преданной и сознательной категории советских граждан. Тысячи офицеров, попавших под каток сокращений, банально спивались, не сумев найти применение своим знаниям и умениям.
К счастью, ничего подобного не произошло с оставившим штурвал МиГа и уволенным из знаменитой Качи Колесниковым. Он, отдавший двадцать лет истребительной авиации, остался в Сталинграде, через год в ставшем Волгоградом, стал писать и быстро снискал известность на этом поприще. Маргарита Агашина назвала его творчество «смесью Романтики и Долга». Как пишет волгоградский поэт Татьяна Брыксина в своей книге «Ипостаси», «литературному становлению Колесникова помогал Александр Фадеев, друг детства его матери».
Татьяна Брыксина, из книги «Ипостаси»: «Напомню для читателей названия основных книг Льва Колесникова: «Тайна Темир-Тепе» – повесть о жизни авиаторов, «Первый полет», «Небо», «Долина МИГов», «Летчица», «Прощание славянки», «Набор высоты», «Над уходящими тучами», «Друг мой лютый», – изданные с 1955 по 1982 год. Последняя из названных повестей опубликована в газете «Вечерний Волгоград»», остальные и сегодня можно найти в библиотеках города.
Как видите, суть, смысл, тематика этих книг четко просматривается в их названиях. От них веет романтикой, высоким небом, чем-то таким, от чего захватывает дух. Чем не чтение для российских мальчишек?
… Все мы очень любили ездить с Колесниковым на творческие встречи. Его принимали с особым приятствием, перепадало, естественно, и нам. Для выступлений в Качинском летном училище писательскую группу Лев Петрович формировал сам, дважды этой чести удостоилась и я. Там он был Бог! После встречи – обязательный банкет с офицерами…
… Хоронили его в День Советской Армии. Было много снега, кладбищенские деревья стояли опушенные белой небесной благодатью, и, когда курсанты «лётки» дали прощальные залпы в небо, с деревьев густо посыпалась пушистая изморозь.
Прошло больше двадцати пяти лет с того февраля. Пережила сына его удивительная матушка Александра Филипповна, даже собственную книжку успела переиздать, но не стало и ее. Давно не появлялась в Доме литераторов дочь Колесникова Ирина, но почти каждый год к нам заходил сын Льва Петровича – Валентин, приносил поминальную бутылку и кусок сала. Валентин, по-моему, был хороший человек, прекрасно знал французский, походил на отца… Видеть его было отрадно. Сын будто бы возвращал нам осязаемый образ отца, смотрел его глазами, говорил его словами. С Валентином мы отметили в 2003 году восьмидесятилетие Льва Петровича Колесникова, попрощались до новой встречи. Но уже и Валентина нет на белом свете.
Временами кто-нибудь спохватится, спросит: «А где Левин парусник?» Нарисованный Колесниковым парусник тут же предъявляется и возникает спор: бригантина это или каравелла? Мне кажется, что бригантина… Да разве в этом дело? Парусник плывет, мечта Льва Колесникова о море не умирает. А небо – оно теперь его на веки вечные».
«В последние годы писатель работал над романом «Акция устрашения», в котором мог бы стать первооткрывателем новой темы — о последнем периоде американской агрессии во Вьетнаме, периоде агонии и разложения американской армии. В рукописи сюжетной основой служило противоборство двух подразделений вьетнамской и американской авиации, показанное через судьбы летчиков Вана и Миня и их товарищей, постоянно ощущавших поддержку своего народа, и горстки профессиональных воздушных разбойников, покорно осуществляющих «акции устрашения» — по фашистскому образу и подобию — против мирных жителей», - можно прочитать на официальном сайте волгоградского регионального отделения Союза писателей России.
А книга Льва Колесникова о Корейской войне «Голубая, очень голубая, удивительно голубая река» (записки рядового летчика)», написанная еще в 1970-ом, была издана в 2009 году в Волгограде. К 100-летию Военно-воздушных сил России московское издательство Фонд «Русские Витязи» выпустило книгу «Под крылом - Ялуцзян. 224 ИАП в Корейской войне», состоящую из двух частей.
Первая часть – та самая автобиографическая повесть Льва Петровича Колесникова - написанные легким и живым языком мемуары рядового летчика, прошедшего через горнило войны, в которой Советский Союз официально не участвовал. Вторая часть - краткая история боевых действий 224-го ИАП 32-й ИАД, где служил Колесников, подготовленная исследователями воздушной войны в Корее Игорем Атаевичем Сейдовым и Сергеем Геннадьевичем Вахрушевым.
Она включает дополняющие мемуары Л.П.Колесникова воспоминания других ветеранов 224-го ИАП, выдержки из архивных документов, графические реконструкции авиатехники противоборствующих сторон, необходимые комментарии и приложения. На основе материалов СМИ, а также данных, предоставленных зарубежными коллегами-историками, развенчиваются некоторые легенды этой войны, порожденные западной пропагандой за годы полувекового молчания «стран коммунистического блока».
При подготовке публикации использованы материалы ВОУНБ им. М. Горького
